Неточные совпадения
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира
не едет,
забирает все на счет и ни копейки
не хочет платить».
Скотинин. Я никуда
не шел, а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что
заберу в голову, то из нее гвоздем
не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут и засело. О том вся и дума, то только и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.
Так, например, наверное обнаружилось бы, что происхождение этой легенды чисто административное и что Баба-яга была
не кто иное, как градоправительница, или, пожалуй, посадница, которая, для возбуждения в обывателях спасительного страха, именно этим способом путешествовала по вверенному ей краю, причем
забирала встречавшихся по дороге Иванушек и, возвратившись домой, восклицала:"Покатаюся, поваляюся, Иванушкина мясца поевши".
Не успело еще пагубное двоевластие пустить зловредные свои корни, как из губернии прибыл рассыльный, который,
забрав обоих самозванцев и посадив их в особые сосуды, наполненные спиртом, немедленно увез для освидетельствования.
Деньги за две трети леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он
забрал у купца почти все вперед за последнюю треть. Купец больше
не давал денег, тем более что в эту зиму Дарья Александровна, в первый раз прямо заявив права на свое состояние, отказалась расписаться на контракте в получении денег за последнюю треть леса. Всё жалование уходило на домашние расходы и на уплату мелких непереводившихся долгов. Денег совсем
не было.
Нельзя было
не улыбнуться,
не поцеловать девочку, нельзя было
не подставить ей палец, за который она ухватилась, взвизгивая и подпрыгивая всем телом; нельзя было
не подставить ей губу, которую она, в виде поцелуя,
забрала в ротик.
— Да, вот вам кажется! А как она в самом деле влюбится, а он столько же думает жениться, как я?… Ох!
не смотрели бы мои глаза!.. «Ах, спиритизм, ах, Ницца, ах, на бале»… — И князь, воображая, что он представляет жену, приседал на каждом слове. — А вот, как сделаем несчастье Катеньки, как она в самом деле
заберет в голову…
Всё в этой девочке было мило, но всё это почему-то
не забирало за сердце.
Но он никак
не ожидал, чтоб это дело выборов так заняло его, так
забрало за живое и чтоб он мог так хорошо делать это дело.
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали
забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а
не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество,
забирайте с собою все человеческие движения,
не оставляйте их на дороге,
не подымете потом!
Ему
не гулялось,
не ходилось,
не хотелось даже подняться вверх взглянуть на отдаленности и виды,
не хотелось даже растворять окна затем, чтобы
забрать свежего воздуха в комнату, и прекрасный вид деревни, которым
не мог равнодушно любоваться никакой посетитель, точно
не существовал для самого хозяина.
Одна очень любезная дама, — которая приехала вовсе
не с тем чтобы танцевать, по причине приключившегося, как сама выразилась, небольшого инкомодите [Инкомодитé (от фр. l’incommоdité) — здесь: нездоровье.] в виде горошинки на правой ноге, вследствие чего должна была даже надеть плисовые сапоги, —
не вытерпела, однако же, и сделала несколько кругов в плисовых сапогах, для того именно, чтобы почтмейстерша
не забрала в самом деле слишком много себе в голову.
Не забирайте много с собой одежды: по сорочке и по двое шаровар на козака да по горшку саламаты [Саламата — мучная похлебка (в основном из гречневой муки).] и толченого проса — больше чтоб и
не было ни у кого!
— К берегу! к берегу, хлопцы! Спускайтесь подгорной дорожкой, что налево. У берега стоят челны, все
забирайте, чтобы
не было погони!
Схватили их турки у самого Трапезонта и всех
забрали невольниками на галеры, взяли их по рукам и ногам в железные цепи,
не давали по целым неделям пшена и поили противной морской водою.
— Кой черт улики! А впрочем, именно по улике, да улика-то эта
не улика, вот что требуется доказать! Это точь-в-точь как сначала они
забрали и заподозрили этих, как бишь их… Коха да Пестрякова. Тьфу! Как это все глупо делается, даже вчуже гадко становится! Пестряков-то, может, сегодня ко мне зайдет… Кстати, Родя, ты эту штуку уж знаешь, еще до болезни случилось, ровно накануне того, как ты в обморок в конторе упал, когда там про это рассказывали…
Посаженные на оброк мужики
не взносили денег в срок, крали лес; почти каждую ночь сторожа ловили, а иногда с бою
забирали крестьянских лошадей на лугах «фермы».
Она, однако,
не потеряла головы и немедленно выписала к себе сестру своей матери, княжну Авдотью Степановну Х……ю, злую и чванную старуху, которая, поселившись у племянницы в доме,
забрала себе все лучшие комнаты, ворчала и брюзжала с утра до вечера и даже по саду гуляла
не иначе как в сопровождении единственного своего крепостного человека, угрюмого лакея в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и в треуголке.
— Больно долго
не побеждаем, товарищ! Нам бы
не ждать, а броситься бы на них всем сразу, сколько тысяч есть, и
забрать в плен.
Подле ящика лежало еще несколько футляров, футлярчиков. Она
не знала, за который взяться, что смотреть. Взглянув мельком в зеркало и откинув небрежно назад густую косу, падавшую ей на глаза и мешавшую рассматривать подарки, она кончила тем, что
забрала все футляры с туалета и села с ними в постель.
— Это, бабушка,
не письмо, а счет за шерсть, за узоры: я
забирала у него.
Сегодня все перебираются с берега: работы кончены на фрегате, шкалы подняты и фок-мачту как будто зашнуровали. В лесу нарубили деревьев, все, разумеется, красных, для будущих каких-нибудь починок. С берега
забирают баранов, уток, кур;
не знаю,
заберут ли дракона или он останется на свободе доедать трупы уток.
— Так и делаем; вот одного в работники отдал, да у вашей милости деньжонок взял. Еще до заговенья всё
забрали, а подати
не плачены.
— Нельзя, — сказал Нехлюдов, уже вперед приготовив свое возражение. — Если всем разделить поровну, то все те, кто сами
не работают,
не пашут, — господа, лакеи, повара, чиновники, писцы, все городские люди, — возьмут свои паи да и продадут богатым. И опять у богачей соберется земля. А у тех, которые на своей доле, опять народится народ, а земля уже разобрана. Опять богачи
заберут в руки тех, кому земля нужна.
— Год на год
не приходится, Сергей Александрыч. А среднее надо класть тысяч сто… Вот в третьем году адвоката Пикулькина тысяч на сорок обыграли, в прошлом году нотариуса Калошина на двадцать да банковского бухгалтера Воблина на тридцать. Нынче, сударь, Пареный большую силу
забирать начал: в шестидесяти тысячах ходит. Ждут к рождеству Шелехова — большое у них золото идет, сказывают, а там наши на Ирбитскую ярмарку тронутся.
Тема случилась странная: Григорий поутру,
забирая в лавке у купца Лукьянова товар, услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов, попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам,
не согласился изменить своей веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, — о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.
Слишком помнили, как он недели три-четыре назад
забрал точно так же разом всякого товару и вин на несколько сот рублей чистыми деньгами (в кредит-то бы ему ничего, конечно,
не поверили), помнили, что так же, как и теперь, в руках его торчала целая пачка радужных и он разбрасывал их зря,
не торгуясь,
не соображая и
не желая соображать, на что ему столько товару, вина и проч.?
Спустя немного времени один за другим начали умирать дети. Позвали шамана. В конце второго дня камлания он указал место, где надо поставить фигурное дерево, но и это
не помогло. Смерть уносила одного человека за другим. Очевидно, черт поселился в самом жилище. Оставалось последнее средство — уступить ему фанзу. Та к и сделали.
Забрав все имущество, они перекочевали на реку Уленгоу.
Об этих Дыроватых камнях у туземцев есть такое сказание. Одни люди жили на реке Нахтоху, а другие — на реке Шооми. Последние взяли себе жен с реки Нахтоху, но, согласно обычаю, сами им в обмен дочерей своих
не дали. Нахтохуские удэгейцы отправились на Шооми и, воспользовавшись отсутствием мужчин, силой
забрали столько девушек, сколько им было нужно.
Я остановился в недоумении, оглянулся… «Эге! — подумал я, — да это я совсем
не туда попал: я слишком
забрал вправо», — и, сам дивясь своей ошибке, проворно спустился с холма.
— Ну, молодец девка моя Вера, — говорила мужу Марья Алексевна, удивленная таким быстрым оборотом дела: — гляди — ко, как она
забрала молодца-то в руки! А я думала, думала,
не знала, как и ум приложить! думала, много хлопот мне будет опять его заманить, думала, испорчено все дело, а она, моя голубушка,
не портила, а к доброму концу вела, — знала, как надо поступать. Ну, хитра, нечего сказать.
— Мне давно было известно, что Мишель волочится за вашей дочерью. Я
не мешала этому, потому что молодому человеку нельзя же жить без развлечений. Я снисходительна к шалостям молодых людей. Но я
не потерплю унижения своей фамилии. Как ваша дочь осмелилась
забрать себе в голову такие виды?
А главное в том, что он порядком установился у фирмы, как человек дельный и оборотливый, и постепенно
забрал дела в свои руки, так что заключение рассказа и главная вкусность в нем для Лопухова вышло вот что: он получает место помощника управляющего заводом, управляющий будет только почетное лицо, из товарищей фирмы, с почетным жалованьем; а управлять будет он; товарищ фирмы только на этом условии и взял место управляющего, «я, говорит,
не могу, куда мне», — да вы только место занимайте, чтобы сидел на нем честный человек, а в дело нечего вам мешаться, я буду делать», — «а если так, то можно, возьму место», но ведь и
не в этом важность, что власть, а в том, что он получает 3500 руб. жалованья, почти на 1000 руб. больше, чем прежде получал всего и от случайной черной литературной работы, и от уроков, и от прежнего места на заводе, стало быть, теперь можно бросить все, кроме завода, — и превосходно.
Рахель отдала 200 р., больше у нее
не было, остальное она пришлет дня через три, через Мерцалову,
забрала вещи и уехала, Мерцалова посидела еще с час, но пора домой кормить грудью ребенка, и она уехала, сказавши, что приедет завтра проводить на железную дорогу.
Алексей знал, что если отец
заберет что себе в голову, то уж того, по выражению Тараса Скотинина, у него и гвоздем
не вышибешь; но Алексей был в батюшку, и его столь же трудно было переспорить.
Его перевели в скверную комнату, то есть дали гораздо худшую, в ней
забрали окно до половины досками, чтоб нельзя было ничего видеть, кроме неба,
не велели к нему пускать никого, к дверям поставили особого часового.
— Ты глуп, — сказал положительно Кетчер,
забирая еще выше бровями, — я был бы очень рад, чрезвычайно рад, если б ничего
не удалось, был бы урок тебе.
Он в продолжение нескольких лет постоянно через воскресенье обедал у нас, и равно его аккуратность и неаккуратность, если он пропускал, сердили моего отца, и он теснил его. А добрый Пименов все-таки ходил и ходил пешком от Красных ворот в Старую Конюшенную до тех пор, пока умер, и притом совсем
не смешно. Одинокий, холостой старик, после долгой хворости, умирающими глазами видел, как его экономка
забирала его вещи, платья, даже белье с постели, оставляя его без всякого ухода.
Однако ж
не совсем весело было продираться через колючие кусты; еще отроду
не видывал он, чтобы проклятые шипы и сучья так больно царапались: почти на каждом шагу
забирало его вскрикнуть.
В каких местах он
не был, так дрожь
забирала при одних рассказах.
— Тьфу, дьявол! да тебя
не на шутку
забрало. Уж
не с досады ли, что сам навязал себе невесту?
— Отпираю, а у самого руки трясутся, уже и денег
не жаль: боюсь, вдруг пристрелят. Отпер.
Забрали тысяч десять с лишком, меня самого обыскали, часы золотые с цепочкой сняли, приказали четверть часа
не выходить из конторы… А когда они ушли, уж и хохотал я, как их надул: пока они мне карманы обшаривали, я в кулаке держал десять золотых, успел со стола схватить…
Не догадались кулак-то разжать! Вот как я их надул!.. Хи-хи-хи! — и раскатывался дробным смехом.
— Черт с ним! Попадется, скажи ему,
заберу. Чтоб утекал отсюда. Подводите, дьяволы. Пошлют искать — все одно возьму.
Не спрашивают — ваше счастье, ночуйте. Я
не за тем. Беги наверх, скажи им, дуракам, чтобы в окна
не сигали, а то с третьего этажа убьются еще! А я наверх, он дома?
Он приходил в раздевальню «дворянского» отделения, сидел в ней часа два, принимал от приказчика выручку и клал ее в несгораемый шкаф. Затем звал цирюльника. Он ежедневно брился — благо даром,
не платить же своему деньги, а в одиннадцать часов аккуратно являлся брат Федор,
забирал из шкафа пачки денег, оставляя серебро брату, — и уходил.
— Да так. Серафима Харитоновна
забрала ребяток и увезла их к тятеньке. Сказала, што сюда
не вернется.
— Давно злобились, потому как он всю округу
забрал в лапы,
не тем будь помянут покойник…
Слух о дешевке «стабровки» разнесся сейчас же, и народ бросился наперебой
забирать дешевую водку, благо близился зимний Никола, а там и святки
не за горами, — водки всем нужно.
— Что же это такое будет, господа? — в отчаянии говорил Луковников гласным, которым доверял. — Мы делаемся какими-то пешками… Мышников всех нас
заберет. Вон он и Драке, и Штоффа, и Галактиона Колобова в гласные проводит… Дохнуть
не дадут.
—
Забирай всех, — приказывал Михей Зотыч. — Слава богу,
не чужие люди.